Александр Порфирьевич Бородин
Такие люди рождаются раз в сотню лет — можно с уверенностью сказать об Александре Порфирьевиче Бородине, ведь круг его интересов, знаний и умений настолько велик, что становится очевидно: это не простой человек, это истинный гений.
Ещё одна особенность — таланты Бородина практически невозможно рассматривать в отрыве друг от друга. Бородин-композитор, Бородин-химик, просветитель, поэт - не просто грани одной личности, а словно детали мозаики, дополняющие и поддерживающие друг друга. И, кажется, если бы изъять из этого списка какую-то одну черту, то и остальные станут не в полной мере яркими, выдающимися, гениальными.
Краткая биография
История рождения Александра Порфирьевича необычна для современных реалий, однако в XIX веке подобные случаи встречались сплошь и рядом. Его отец, 62-летний грузинский князь Лука Степанович Гедианов (Гедеванишвили), вступил во внебрачную связь с 20-летней Авдотьей Константиновной Антоновой, дочерью военного, в 1833 году в Санкт-Петербурге. Разница в возрасте и общественное мнение не смогли повлиять на чувства. Супруга Гедианова проживала в Москве, но возможности разорвать брак с ней не представлялось.
Рожденного 12 ноября 1833 года мальчика князь назвал Александром и записал сыном своего камердинера, Порфирия Бородина. Чуть позже Лука Степанович устроил брак Авдотьи с военным врачом Х. Клейнеке, чтобы упрочить ее положение в обществе. В детстве Александру было настрого наказано называть Авдотью тетей при посторонних, ведь мальчика представляли всем как ее племянника. Однако любовь, которую дарила Дуняша сыну, была поистине материнской, и порой даже находилась на грани здравого смысла.
Лука Степанович умер в 1843 году, предварительно оформив своему «крепостному» вольные документы. Авдотья же с самого раннего детства вплотную занялась образованием сына, нанимала прекрасных учителей и гувернеров для Сашеньки. С первых же уроков особенное внимание мальчика привлекла музыка. Он стал развиваться в этом направлении, и вскоре уже создал несколько собственных произведений. Авдотья Константиновна позаботилась о том, чтобы эти первые пьесы были изданы, и тогда музыкальные критики впервые услышали о 16-летнем композиторе. Помимо музыки, Александр живо интересовался химией — наукой в тот момент молодой, чем приводил мать в состояние ужаса: комната подростка была заставлена странными склянками и колбами, а смелые эксперименты грозили пожаром.
В 17-летнем возрасте встал вопрос о дальнейшем обучении Александра. Естественно, что с его крепостной «родословной» пути в науку были заказаны. Однако любящая мать и тут нашла выход: за приличную взятку Сашу записали купцом Третьей гильдии. Не самый высокий титул, но его обладатель все же получал право на поступление в медико-хирургическую академию, которым Бородин успешно воспользовался. В академии Александр проявил себя очень талантливым студентом, его наставником стал знаменитый химик Николай Зинин. Не бросал он и музыкальные занятия, играя на различных инструментах, посещая концерты и, конечно, сочиняя.
Увлечение медициной и отъезд за границу
По окончании академии в 1856 году Бородин получил должность ординатора Военно-сухопутного госпиталя, а также поступил ассистентом на кафедру общей терапии и патологии, возглавляемую профессором Здекауэром. Все наставники прочили ему славу великого доктора, однако работа в госпитале не пришлась по душе ранимому Александру: на него наводил ужас вид истерзанных тел и тяжелобольных пациентов.
Испытание закончилось новым витком карьеры: в 1859 году начинающему исследователю дали направление в Гейдельберг для повышения квалификации. В то время там сложился так называемый «Гейдельбергский кружок» из нескольких выдающихся русских деятелей науки, в том числе И. Сеченова и Д. Менделеева. Бородин с его живым умом и многочисленными талантами легко вписался в этот «островок вольнодумства», где с интересом обсуждали не только научные новости, но и общественно-политические события, поддерживали идеи Чернышевского и Белинского. В кругу единомышленников по науке он не торопился раскрывать свои музыкальные увлечения, и ограничивался лишь воспроизведением популярных итальянских арий. Но за пределами русского общества с удовольствием играл в дуэтах, квартетах и квинтетах с зарубежными музыкантами.
В 1860 году в компании Менделеева и Зинина Бородин посетил город Карлсруэ, где проходил химический конгресс. Бородин с увлечением путешествует по странам Европы, изучая их культурную и общественную жизнь, получая новые необычные знания и умения. Так, во Франции он научился самостоятельно выдувать из стекла колбы и мензурки, в Италии собрал коллекцию образцов лавы из великого вулкана Везувия, посетил химические предприятия. В этот период Александр также не забывает о своем музыкальном развитии: он побывал на концертах многих популярных композиторов того времени - Берлиоза, Вагнера, Листа, Вебера.
В 1861 году в Гейдельберге происходит судьбоносная встреча Бородина с Екатериной Протопоповой - молодой пианисткой, познакомившей его с творчеством Шопена и Шумана. Молодой ученый был завидным женихом, и многие девушки пытались добиться его расположения. Екатерина же вела себя иначе — искренне и скромно, при этом разделяла музыкальные интересы Бородина. Беседы о музыке вскоре переросли в романтическое чувство, но счастье влюбленных омрачила болезнь Катерины. Чтобы поправить ее здоровье, Бородин по совету врачей увозит невесту в Пизу. В 1862 году влюбленные возвращаются в Россию, и какое-то время проводят в вынужденной разлуке. Бородин в Петербурге получил должность адъюнкт-профессора, параллельно преподавая химию, а Катерина отправилась в Москву, так как климат северной столицы был для нее неприемлем.
Знакомство с Балакиревым и «Могучая кучка»
Осенью 1862 года состоялось еще одно важное знакомство в жизни Бородина. И снова тесная связь медицины и музыки сыграла решающую роль. На одном из музыкальных вечеров в доме С. Боткина, который, помимо своей основной профессии, был еще и большим любителем музыки, Александр оказался в обществе Милия Балакирева. Этот деятель культуры вместе с несколькими единомышленниками развивал в обществе идею русского национального искусства. Бородину и раньше приходили мысли о том, насколько значительно народное творчество, и многие его произведения на тот момент имели в своей основе исконно русские мотивы. На почве такой близости мнений они мгновенно сошлись с Балакиревым, Римским-Корсаковым, Мусоргским, Кюи. Впоследствии их содружество получило название «Могучая кучка».
Благодаря дружбе с Балакиревым, Бородин утвердился в собственных силах, хотя раньше считал свои произведения посредственными. Милий убедил Александра продолжать композиторскую деятельность, и он принялся за симфонию. Работа над симфонией продвигалась медленно, Александра постоянно подгоняли друзья из «Могучей кучки», ведь основной его деятельностью по-прежнему была химия.
Свое первое значительное произведение композитор закончил в 1867 году, спустя два года симфонию исполнили на концерте, дирижировал оркестром сам Балакирев. Первая симфония получила признание публики и стала своеобразной вершиной творческого пути Бородина - именно в ней нашли воплощение все результаты его творческих поисков и полностью сформировался индивидуальный стиль композитора, особенностями которого явилась яркая энергия, широкий размах, самобытные образы в сочетании с классическим строем музыки.
Вторая половина 60-х годов ознаменована созданием нескольких небольших, но разнообразных произведений — романсов на различные темы. Отличается и звучание песен того периода, каждая из них — это отдельная история, никак не связанная с другими. Слова к нескольким из этих романсов композитор написал сам.
К окончанию 60-х годов Александр Порфирьевич решился начать Вторую симфонию, а также оперу «Князь Игорь». На эту мысль его натолкнул еще один член «Могучей кучки» В.Стасов, предложив «Слово о полку Игореве» как основу для нового крупного произведения. Сомневаясь в своей способности интерпретировать такой сложный сюжет, он все же взялся за него, подробно изучив все, что было связано со «Словом…», чтобы создать максимально подлинные образы и характеры. К сожалению, сам Александр Порфирьевич так и не смог завершить оперу, и при жизни успел лишь увидеть постановки отдельных ее фрагментов.
Общественная деятельность
Личность Бородина отличалась невероятной энергией. Он успевал одновременно заниматься несколькими, причем далеко не двумя или тремя, видами деятельности. При этом все у него блестяще получалось. Сам маэстро признавался, что не замечает, как летят недели. Он успевал создавать злободневные музыкальные произведения, делать химические открытия, читать лекции в двух академиях, редактировать журнал, издавать литература, а также живо интересоваться общественной жизнью и развивать образование.
В ноябре 1872 года при активном содействии Бородина начали работу женские врачебно-акушерские курсы. Александр Порфирьевич сам не только преподавал студенткам, но и всячески пытался оказать им поддержку, устраивая благотворительные концерты, защищал их права, «выбивал» стипендии, содействовал в поиске рабочих мест после окончания курсов.
Современники вообще часто отмечают добросердечность и отзывчивость этого человека: в его доме нередко можно было встретить дальних родственников, приехавших в Петербург на лечение, и каждому он уделял внимание, устраивал в больницы, посещал там и даже иногда сам ухаживал за больными.
Музей А.П. Бородина
Летние каникулы с 1877 по 1879 г. Бородин проводил с супругой в деревне во Владимирской области, куда приглашал его А.Дианин, студент академии, где преподавал профессор. Здесь композитор чувствовал невероятную свободу, а окружающая природа вдохновляла на новые творческие свершения. Именно в Давыдове была написана значительная часть оперы «Князь Игорь». Специально для этой деятельности из столицы было привезено фортепиано.
Летом 1879 года Александр Порфирьевич, вновь приехав в Давыдово, обнаружил там заново отстроенный после пожара хозяйский дом. Именно он сегодня является памятником культуры и вмещает единственный в мире музей великого композитора. Однако в новом строении он прожил недолго, найдя его слишком тесным, и перебрался в один из крестьянских домов. К сожалению, этот дом не сохранился до наших дней.
Здесь, среди живописной природы вблизи поймы реки Клязьмы, Александр Порфирьевич, пожалуй, впервые давал волю своему народному духу. Он надевал простую одежду и отправлялся по соседним сёлам, общался с крестьянами, записывал их песни, а затем включал народные мотивы в свои произведения. Также на творческие всплески повлияло знакомство Бородина с памятниками древнего зодчества, расположенными неподалеку, в частности, с церковью Покрова на Нерли.