Рамакришны
РАМАКРИШНА (ГАДАДХАР ЧАТТЕРДЖИ)
(1836–1886)
Индийский мыслитель и религиозный реформатор. Популярную форму веданты (Шанкары) объявил сверхфилософией, к которой сводятся все религии мира. По Рамакришне, главное требование религиозной этики не отречение от мира, а выполнение своих обязанностей. Оказал большое влияние на идеологию индийского национального движения.
В небольшой бенгальской деревушке Камарпукур, расположенной в глубоком захолустье, среди рисовых полей, пальм и манговых рощ, в убогой хижине деревенского брахмана Кхудирама Чаттерджи 18 февраля 1836 года родился сын - Гададхар.
Рождение его сопровождалось разного рода "чудесными" видениями, снами и "знамениями" (одно из них состояло в том, что новорожденный упал в золу, находящуюся близ печи, - событие, которое было истолковано как знак того, что его призвание быть аскетом). Мальчик оказался чрезвычайно впечатлительным, чувствительным к красоте, эмоциональным. Однажды, увидев стаю ослепительно белых журавлей на фоне голубого неба, он впал в экстаз. После этого его все чаще - и по самым различным поводам - охватывали восторженность, эмоциональный подъем, неизменно завершающиеся экстатическими состояниями. Это случалось во время прогулок по окрестным деревням, посещения храмов и священных мест, театральных представлений.
Кхудирам Чаттерджи умер, когда Гададхару исполнилось всего 7 лет. Семья попала в весьма затруднительное положение, и старший брат Гададхара - Рамкумар вынужден был содержать ее.
В 1855 году он стал жрецом храма Кали в Дакшинешваре, основанного богатой, но принадлежащей к касте шудр женщиной - Рани Расмани. Гададхар, который вначале не одобрял поступка брата и даже отказался принять пищу на торжественном открытии храма, считая ее - в соответствии с ортодоксально-индуистскими понятиями - "нечистой", вскоре изменил свое мнение. "Низкое" происхождение Рани Расмани стало представляться ему (под влиянием Рамкумара) все более второстепенным обстоятельством, впоследствии же у него установились дружеские отношения с зятем этой шудрянки - Матур Бабу (последний и выбрал для Гададхара монашеское имя - Рамакришна).
Гададхар стал помогать брату в его функциях жреца, а после его неожиданной смерти, в возрасте 20 лет, сам стал жрецом. Поведение нового жреца было необычным и вызывало недоумение окружающих, он обращался со статуей богини Кали в храме весьма фамильярно собственноручно "кормил" ее, разговаривал с ней, гладил ее руки и даже пытался танцевать с ней. Настроения его были чрезвычайно непостоянны от радостного возбуждения он переходил к отчаянию. Однажды в состоянии отчаяния он схватил висевший в храме священный меч и попытался покончить с собой - в этот момент ему "явилась" (по его дальнейшим рассказам) богиня и он впал в глубокий транс (самадхи).
Это событие еще более усилило "чудачества" молодого жреца, и в конце концов обеспокоенные слухами о его сумасшествии родственники обратились к врачам, а после того как последние, осмотрев Рамакришну, признали его психически нормальным, решили женить Гададхара, в надежде, что это окажет на него благоприятное влияние.
Рамакришну посылают на время домой в Камарпукур, где он в 1859 году женится - в соответствии с индуистской традицией - на пятилетней девочке. После свадебных обрядов девочка возвратилась в дом своих родителей, чтобы вновь увидеть своего мужа лишь через девять лет. Брак, правда, остался до самого конца - в сущности фиктивным, но жена Рамакришны - Сарада Деви стала его верной ученицей и помощницей (после смерти Рамакришны его ученики неизменно обращались к ней за советом во всех важных случаях жизни, почтительно именуя ее "матерью").
Вскоре после этого события Рамакришна встретился с двумя "духовными учителями" - женщиной-саньяси (Бхайрави-брахмани) и странствующим монахом Тотапури ("голым человеком") - необыкновенным аскетом, последователем Веданты, сорокалетней подготовкой достигшего высшего откровения. В течение многих месяцев Рамакришна предавался аскезе, осваивал различные виды религиозной практики - вишнуистской, тантристской, адвайта-ведантистской, почти беспрерывно находясь в состоянии самадхи (экстаза).
После отъезда Тогапури (к концу 1865 года) Рамакришна в течение шести месяцев, по его утверждению, находился в каталептическом состоянии экстаза, в каком пребывали, судя по описаниям, древние факиры тело, покинутое духом, было, точно заброшенный дом, предоставлено разрушительным силам. Если бы не племянник, насильно кормивший Рамакришну, тот бы умер. В последствии Рамакришна сам признал, что искушал Бога и что чудом вернулся обратно, поэтому не советовал ученикам повторить его опыт. Но он осознал, что все люди, несмотря на кажущиеся различия, - дети одной Матери, что Всемогущее разделение есть самое лицо Бога. Что надо любить Бога во всем разнообразии созданных им людей, часто противоречащих и враждебных друг другу, во всех формах мысли, которые управляют их жизнями и часто губят их, - и прежде всего, что надо любить людей во всех их Богах.
Рамакришна понял, что все религии различными путями ведут к одному и тому же Богу. И решил исследовать эти пути. Отношение к нему окружающих резко изменилось - его стали считать уже не чудаком и полусумасшедшим, а святым, а затем и аватарой - воплощением Вишну. Немалую роль в этом сыграла Бхайрави-брахмани, созвавшая специальное совещание пандитов, на котором - после рассмотрения целого ряда специфически теологических тонкостей - Рамакришна был признан аватарой.
Слава молодого жреца росла быстро, помимо совещания пандитов этому способствовали и два его необычных поступка, ставших предметом самого живого интереса и широкого обсуждения в разных слоях индийского общества. В конце 1866 года Рамакришна стал на некоторое время горячим приверженцем ислама - носил соответствующую одежду, исполнял обряды и даже (верх кощунства, с точки зрения индуизма!) ел мясо священного животного, коровы.
Семь лет спустя он аналогичным образом выполнял христианские обряды. Приблизительно в ноябре 1874 года некто Малик, индус из Калькутты, владевший садом в Дакшинешваре, прочитал ему Библию. Рамакришна впервые познакомился с христианским учением. В течение многих дней душой индуса владела только христианская мысль.
Позже он говорил своим ученикам: "Я исповедовал все религии: индуизм, ислам, христианство и следовал по пути различных сект индуизма. И я нашел, что все они различными дорогами приближаются к одному и тому же Богу…"
В мае 1867 года Рамакришна почти семь месяцев отдыхал на родине, в Камарпукуре, где он не был целых восемь лет. Простые крестьяне счастливы были видеть Гедадхара, чья необычайная слава дошла до них и внушала им некоторое беспокойство.
Возвратившись в Дакшинешвар, в последующие несколько лет Рамакришна совершил несколько паломничеств вместе со своим покровителем, впоследствии хозяином храма, Матуром Бабу.
В 1872 году его жена Сарада Деви в первый раз приехала к нему в Дакшинешвар. Рамакришна, преисполненный нежности к ней и глубокого, почти религиозного уважения, свободного от желания, от малейшего налета чувственности, признал в ней божество и оказал ей подобающие почести. В одну майскую ночь, сделав все положенные культом приготовления, он усадил Сарада Деви на трон Кали и совершил ритуальный обряд - Шораши Пуджа - поклонение женщине. Оба они впали в экстатическое состояние. Придя в себя, он приветствовал в лице своей подруги святую Мать, которая, по его убеждению, воплотилась в этот живой символ непорочной человечности.
Примерно в 1874 году, закончив цикл своих религиозных опытов, Рамакришна, по его выражению, обрел три чудесных плода познания: "Сострадание, Благочестие и Самоотречение". В это же время он осознает, что должен передать свои знания людям.
Следует заметить, что Рамакришна использовал малейшую возможность, чтобы побеседовать с религиозными или учеными людьми, странствующими пилигримами и столпами науки и общества. Он обращался к ним, где бы они ни находились, не заботясь о том, как он будет принят.
У себя в храме он имел возможность беседовать ежедневно с представителями различных толков и сект. С тех пор как Бхайрави Брахмани внушила окружающим мысль о том, что его посещает Бог, а может быть он сам есть воплощение Бога, к нему начали со всех концов стекаться люди. Еще раньше, во время путешествий по северу Индии в 1868–1871 годах, Рамакришна встречал таких знаменитых людей, как поэта Михаэля Мадхусадана Датта или учителей Веданты и пандитов Нарайан Шастри и Падлогана. Вероятно, к 1872 году относится его встреча с Висванатом Упадхьяйя и Дайянандой, основателем Арья-самаджа. Он беседовал с Рабендранатом Тагором, а также поддерживал дружеские отношения с Кешаб Чандер Сена, стоявшего во главе нового реформированного Брахмосамаджа. Постепенно у Рамакришны складывалось свое мировоззрение.
Магомет, Иисус, Будда, Кришна были провозглашены им разными воплощениями одного и того же божественного начала. Так зародилось "Вселенское Евангелие" Рамакришны, началась его проповедь "универсальной религии", которая в условиях тогдашней Индии - с множеством религиозных конфликтов, намеренно обостряемых и раздуваемых колониальной администрацией, - была весьма актуальной. Проповедь имела большой успех, поскольку исходила не от ученого - пандита и не облачалась в устрашающие латы теологической эрудиции. Она была выражена понятным всем простонародным языком, порой с привкусом грубоватого крестьянского юмора (впоследствии один из деятелей брахмоистского движения - Мазумдар напишет памфлет о Рамакришне, в котором назовет его речь "грязной") и всегда в яркой, образной форме, в виде легко запоминающихся аллегорий и притч.
Постоянная тема этих притч - единство: един Бог, предстающий перед сторонниками разных вероисповеданий в изменяющихся формах, подобно хамелеону на дереве, едины в сущности своей все виды религиозного поклонения, подобные разным способам приготовления одной и той же рыбы, едины, наконец, и философские основы религий - так, сторонники разных видов веданты, спорящие о соотношении Бога и мира, подобны человеку, который не понимает, что во фрукте равным образом реальны и важны все его составные части, от семечек до кожуры.
Другая тема - бедствия "железного века" (кали-юга), вызванные господством в душах людей мировой иллюзии - майи. При этом о майе Рамакришна говорит отнюдь не для уточнения средневековых различений относительно соотношения бытия и небытия, для него это психологическая реальность, определяемая через такие ее "приманки", как "женщины и деньги", - иногда дается и более развернутая формула: "женщины, деньги, земля". И сама эта формула, и примеры, поясняющие ее (прежде всего речь идет о бедствиях многодетных и малоимущих, но постоянно увеличивающихся семей), связаны с тем простирающимся вокруг Рамакришны морем нищеты, бедствий, отчаяния разоряющихся ремесленников и крестьян, которое было столь характерно для Индии XIX века. Конечно, Рамакришна далек от понимания глубинного социального смысла наблюдаемых им явлений, он лишь переводит их на язык односторонних и истолковываемых в религиозном духе психологических констатации, и все же его бесконечно многообразные притчи находят такой эмоциональный отклик у слушателей, что по сравнению с ними поучения пандитов представляются "покалыванием стены иголкой или щекотанием крокодила саблей".
И наконец, третья постоянная тема бесед Рамакришны - поиск путей освобождения от бедствий кали-юги. Он отнюдь не считает необходимым для этого уход от мира. С его точки зрения, необходимо лишь умело сочетать бхукти и мукти - наслаждение и свободу, жить в мире, но не быть привязанным к нему (излюбленный пример Рамакришны, обычно приводимый в качестве иллюстрации к этому положению, - как живет служанка в доме своих господ, будучи далека от него мысленно), бескорыстно выполнять свои обязанности. И наконец, самое главное, самое необходимое в "железный век" - любовь (бхакти), видящая Бога во всех людях - от брахмана до чандалы.
В своем учении о "пути любви" Рамакришна примыкает к многовековой традиции многочисленных антифеодальных движений "бхакти".
Характерны его высказывания об относительности кастовых различий. И это не были лишь слова, это была норма поведения самого Рамакришны, всю Индию облетел рассказ об одном из его самых необычных поступков ночью, пробравшись в хижину неприкасаемого, он подмел пол хижины своими длинными волосами. Нетрудно заметить, насколько далеко было учение Рамакришны от рафинированного и доступного лишь образованному меньшинству учения брахмоистов.
Сам он не раз подчеркивал это отличие, с его точки зрения, брахмоисты подобны людям, которые выделяют одну ноту из мелодии - он же предпочитает мелодию во всем ее многозвучии. Рамакришна (подобно брахмоистам) выступает с проповедью единого Бога (в качестве высшей реальности), считает относительными кастовые различия, отстаивает идею об упрощении и удешевлении обрядов подобно тому как рыбу удобнее есть, удалив хвост и голову, так и поклоняться Богу лучше, по его словам, в самых простых формах. Но Рамакришна не только приблизил идеи реформизма к массам, он в какой-то мере придал им антиколониальное звучание (и в этом он сходен с Даянандой при всем отличии от последнего в вопросах, касающихся взаимоотношения религий).
Он выступил с порицанием "англо-индийцев", этих "дипломированных слуг" колониальных властей, попираемых башмаками англичан. Для Рамакришны эти люди воплощают в своей психологии самые уродливые черты кали-юги - развитие жадности и эгоизма, забвение божественного начала в человеке. Все это и способствовало популярности Рамакришны.